Ах, какие щи я сейчас приготовила! Впервые, между прочим, в жизни.
Дома, в Саранске, мама часто готовила щи. Я взрослела во времена нищих 90-х годов, и мама не стумулировала меня к постижению навыков готовки: бюджет был мал, и она боялась, что я испорчу ценные продукты. Это я уже далеко потом поняла, а раньше я и не стремилась готовить, а мама, наоборот, попрекала тем, что мол замуж меня никто не возьмет, неумеху.
В наш рацион входили непременные щи, которые я не любила всей душой — они были какие-то обезличенные, без души. Иногда мать варила куриную лапшу, еще реже — расольник. Чаще всего мы питались картошкой, мешки которой приходилось заготавливать заранее (о, эти велосипедные поездки на картофельный участок!), макаронами, котлетами, которых мать сразу жарила целую кастрюлю. Горячие, со сковородки, мамины котлеты были умопомрачительно вкусными. Но пару дней в холодильнике — и даже разогретые, эти божественные котлеты становились лишь кусками провернутого мяса… Праздничным блюдом считалась жареная курица. Ну а для меня самой любимой стряпней были и остаются домашние пельмени, которые мы с матерью лепили сотнями, так, чтобы хватило на неделю, и маме не приходилось по вечерам, уставшей, еще что-то готовить.
Сначала отварить. Потом обжарить их, и есть непременно прямо со сковородки, оставляя напоследок наиболее обжаренные.
Что еще бывало у нас на столе? Мясной гуляш с густой подливой, редко — рыба, тушеная с овощами, иногда вкуснейшая рассыпчатая пшенная каша, кастрюльку с которой заботливо кутали в байковые одеяла, чтобы она как можно дольше оставалась горячей. Но все это появлялось довольно нечасто. В основном в холодильнике царила пятилитровая кастрюля щей.

В прошлом году с нами в Крыму был такой случай. Мы naebenilis. На этом рассказ можно заканчивать, но я все же продолжу.
Мы очень боялись, что последний автобус из Фороса уедет без нас, и сели в него, не купив билета. Это произошло потому, что в кассу была боольшая очередь, состоявшая из пионеротряда, а автобус отправлялся через три минуты! Мы были уверены, что не успеем, или нам не хватит места, а в крымских автобусах запрещено ездить стоя.
Перед стартом возникла заминка, водитель и тетенька-кассир считали пассажиров по головам. Пионеротряд кстати тоже залез, и, сука, каким-то образом весь поместился. А мы сидели как напроказившие дети, замерев и не дыша, и сильно боялись, что сейчас на нас сильно-сильно заругаются и выгонят из автобуса. Но кассирша досчитала до тех, кто был перед нами, и сказала — ну вроде все сходится!

Так мы безбилетниками и уехали.