Этож какая я бухая написала предыдущий пост, однако!

Вспомните, наипиздатейшие моменты наших приватов были лишь тогда, когда мы были все вместе. Я считаю, я даже уверена, что наисладчайший кайф — в том, чтобы быть всем вместе, общая идей единения должна присутствовать и конечно же космическая музыка.

Я думаю, что для оргазменной кульминациии «того-зачем-мы-все-здесь-собрались» необходимо заставить всех собраться вместе, пусть даже насильно выгнать всех из своих комнат на танцпол/на улицу. Главное — придумать неоспоримый повод, например что-то типа конкурса, девчонки против ребят — надо только придумать тему. Эх, было бы круто абсолютно всех заставить выйти на танцпол и потанцевать хотя бы пару треков



Я не дописала этот пост, потому что вдребезги пьяна. Типа сейчас я не много пришла в себя, и способна более четко формулировать мысли — хотя клавиатура блядская дается мне ебаный врот с трудом!!! И я заебаласьс испрвалть ошибки

все люблюд на свете я

чуть попожже еще чони ь напишу

Что-то я сегодня болтлива. Уж не оттого ли, что на работе мне подарили кактусёнка? Или потому, что пошел, наконец, второй раз этой зимою снег, и кажется, что уж он-то больше не растает, и наступит настоящая зима. От снега стало немного легче на душе, да и зимние мохнатые сапоги не так пылятся. Хотя все равно им в Крыму, боюсь, придется несладко!

О чем еще хотела написать, забыла. В любом случае, хочется говорить о чем угодно, о всякой ерунде, лишь бы хотелось — от этого я как-то чувствую себя более живой, как будто мне все еще есть что сказать, не боясь быть неуслышанной.

А я еще ну ни одного подарочка никому не купила — я, если честно, вообще о них задумалась только пару дней назад. А ведь еще не только не куплен, но даже не придуман подарок для Профессора, у которого ДР в пятницу (в гости мы приглашены в воскресенье, так что есть еще отсрочка). В общем, я парюсь по поводу покупок, так как нет ни времени, а самое главное, нет идей.

Зато я почему-то стала социально правильно-сознательной, ничего не пизжю из супермаркетов (этому помогает недавняя история с племянницей), и не забываю возвращать долги — пусть даже это рубль в продуктовом ларечке у работы.

Еще новости: Лепкова, главред нашего журнала, ушла. Говорят, ее ушли. Выкладывала сегодня материалы еще не вышедшего номера, так она для него взяла целых два интервью, с Филиппом Киркоровым и с Кирой Пластининой. Киркоров хвастался своей новой гигантской пафосной квартирой. Читать и разглядывать фотки роскошных, попугайно-ярких апартаментов с Версаче и Миссони было одновременно болезненнно-любопытно и противно. Бедросович рассказывал, что часть его гардероба в новую квартиру не поместилась, ай-ай, да и многие его покупки так и стоят, ай-ай, нераспакованные в фирменных пакетах из ЦУМа. Лепкова на это заметила, что, мол, кризис-то щас это дело исправит, на что Бедросович, сука, устало так заявил:
— Да мне что кризис, что не кризис, бла-бла-бла.
Вот же сволочь.

Полдня я сидела про себя возмущалась, но чо-то зассала написать об этом в ЖЖ — все-таки ненапечатанный еще номер, а кругом ведь враги.

Единственное самое большое удовольствие в эти дни доставляет сон. Прямо-таки с наслаждением укладываюсь спать, и спится слаще некуда, и высыпаюсь отлично, и больше, в принципе, ничего другого и не надо.

В метро заметно увеличилось народу; понаехало народу из провинций, закупаться подарками. Буквально на днях на эскалаторе на меня упала тетенька с двумя огромными пластиковыми сумищами. Я обнаружила себя сбоку, с ужасом глядящую на кувыркающуюся бабу. Эскалатор остановили, тетеньку подняли. Я ощутила запоздалые угрызения совести, что, мол, не помогла ничем — но я все равно не смогла бы ее удержать, а баул был почти как тот гигантский катящийся камень, от которого съебывался Индиана Джонс. Приедут блин, нахватают добра, которое потом не могут утащить и сердце от нагрузок не выдерживает…

В остальном приключений никаких, в пятницу бухали на работе нашим отделом, потом вчетвером с девчонками поехали на ВДНХ в кабак под замечательным названием «Сивый мерин». Сей размеренный ритм жизни пока меня вполне устраивает, хоть порой и не хватает былых летних загулов. С другой стороны, подкопить-наэкономить сил для Крыма — тоже хорошо, и уже там оторваться так, чтоб стылая крымская земля содрогнулась. К тому же нас уже подбирается внушительная компания, а это всегда замечательно. Йииха.

Настали темные времена. Во всех смыслах. Ночь наступает в 4 часа вечера, и даже нет снега, чтобы немного подсветить этот съеженный город. Повсюду о кризисе, сокращениях, увольнениях и убытках; пока среди моих знакомых пострадавших нет, да и мы, тьфу-3-раза, пока еще не почувствовали холодок на загривке. Но все еще впереди. Говорят, весной настанет самый злой пиздец.
А пока мы живем в ожидании НГ, который придется праздновать в поезде на пути в Крым, на SOJ. На работе у меня в целом все нормально… Креатива, конечно, маловато, больше редакторской рутины. Все это компенсируется замечательным коллективом, я искренне наслаждаюсь комфортной атмосферой в нашем отделе и с удовольствием со всеми общаюсь. Я впервые попадаю на работу, где так сразу повезло с коллегами.
Работа пока еще занимает много места в голове, и в дневники не пишется. Может быть, из-за того, что жизнь протекает ровно, без всплесков.
Кстати, ударно отметили ДР Кая; все радостно уделались и шалили, очень много смехоты на фотках и видео. Заебись в общем было, да. В остальном самым приятным времяпровождением остаются разные интересные настольные игры, в которые мы играем по вечерам и на выходных; собственно вот только недавно закончили вторую партию в «Тени над Камелотом», и старый друг Кая Кондрашин рысью помчался на последний поезд метро. 

Не осталось во мне стихов, кажется, совсем. Засох корочкой отмеренный мне кусочек гениальности — вот-вот отвалится. Зато на работе обращаются за сочинением рекламных стишков; я такое виршеплетство определяю форматом «На столе лежит программа срать не меньше килограмма». Но все довольны. А я вот в кои-то веки села, съежилась, отгородилась, напряглась — и вот все, что я с большим трудом смогла:

Узор нежнее истины
Узор нужнее
понять не значит выстрадать
но знать — важнее

Очень хочется бессильно завизжать от неспособности более говорить красивыми стихами, но где-то в других слоях я как бы понимаю, что хуйсним, Машенька

очень жаль перестать уметь впечатлять саму себя, а это был один из самых волшебных способов. А если другие меня впечатляют, то я им обычно сильно завидую, а меня это тоже не устраивает…

Я смотрю на современных московских подростков, и порой сильно завидую им. Завидую тому, как много у них возможностей для реализации. Завидую, как много у них всего есть, множество интересных материальных штук, которыми они могут сделать свою подростковую жизнь интересней.
Проколоть язык.
Обвешаться значками и челками на один глаз.
Кататься на скейте.
Носить шнурки в клеточку.
Много всего.
Чего не было у меня в том саранском вакууме.
Я иногда думаю, а ведь у меня тоже должно было быть что-то, чему можно позавидовать — только чему?

Дорогой мой бложек, я о тебе помню! вовсе я о тебе не забыла, просто работаю вовсю, а на выходных я вовсю отдыхаю.
А рассказать у меня много чего — и про то, как мы с Каем ходили гулять в Ботанический сад под продивным дождем и под кое-чем еще, и как повстречали там тамих себя через много лет. И про великолепную космическую светящуюся башню, раздвигающую своим шпилем густую плоть сырой взвеси тумана — никогда в жизни я еще не наблюдала в такой непосредственной близи Останкинскую телебашню в естественных условиях непогоды. И как мы прокатились тоже в первый раз в жизни на монорельсе, и много чего еще — и как на следующий день я поехала в гости к Катьке и как с ней мы набухались до поросячьего визга.
А потом еще одни выходные были: и как моя 16-летняя племянница Дана, спиздив с подружкой сапоги из магазина, попала в ментовку и как я ездила ее выручать — такой опыт и у меня, и у Даны тоже был впервые. В подробностях описывать неохота, ибо уже столько все напереживались и всё пережевали, дело кончилось хорошо, и я ее, глупую заблудшую овечку, пожалела — нотаций и ругани оставила родителям.

Обожаю шпинат за его простоту и гениальность.
Замороженные кусочки шпината бросаю на сковородку, политую растительным маслом (вкуснее всего, конечно, со сливочным маслом, но в моем доме оно водится лишь после Масленицы). Помешиваю размораживающуюся зеленую кашицу можжевеловой лопаточкой. Солю. Выдавливаю три зубчика чеснока. Режу зеленый лук, отмахиваясь от котов, пришедших потрогать зеленые перья. Добавляю в шпинат нарезанный лук, немножко сметаны, перемешиваю и мажу на кусок белого хлеба.